Future Life

С поля

Совместный пост Курогане и Элберта Фишая

Эта городская улица была примечательна уже тем, что вымощена жёлтым кирпичом. То есть не просто песочным, не лимонным и даже не отдающим в рыжину, а именно таким жёлтым, который по другому-то и не назовёшь. Хотя некий поэт из соседнего переулка (между нами говоря, не слишком талантливый и редко трезвый) всё норовил сказать "солнечный" или "золотой", но сияние кирпичу пририсовывало только его поэтическое воображение да утренний стопарик самогона. Ох и знатный же был самогон у одной деревенской! Впрочем, мы отвлеклись от нашей дороги, по которой двигались кузнец с магом. А поскольку пойло Оливии Курогане не потреблял, а воображения, тем более поэтического, был начисто лишён, оттенок кирпича он определил как "желток яйца, если курицу кукурузой перекормят".
На этом фоне он не сразу заметил светлую и довольно облезлую псину. Псина, казалось, сомневалась в их съедобности.Она то скалилась, то принималась отчаянно вилять хвостом, будто пытаясь решить - попросить что-то вкусное или попросту взять. Странное, вообще-то говоря, поведение для собаки. Курогане оно не нравилось. Чтобы быть непредсказуемой, собаке не обязательно быть бешеной.
- Она кусается? - на всякий случай спросил он Фишая. В конце концов, маг местный, ему лучше знать.

- Нет, что ты. Разве сам не видишь? - Элберт возмутился и снова перешел на повышенный тон. В конце концов, совместно проведенная ночь и фееричная победа над хищниками вовсе не повод для того, чтобы его понижать. - Это же Гленда. Максимум, что такого неприятного она может сделать, так это утопить тебя в своей слюне или оглушить своим звонким лаем. Она скорее пугает приезжих, да и местных дурачков. Пока кто-нибудь не догадается угостить ее кусочком какой-нибудь булки или мясного пирожка.
Присутствие кузнеца его нервировало. И маг не мог определить, в каком плане. Возможно, он просто предчувствовал скрытое напряжение сегодняшней встречи. Возможно, он не хотел, чтобы кузнец увидел телохранителя королевы в действии а работу свою выполнять придется - на подобных мероприятиях без рисковых придурков, желающих прославиться посредством покушения на августейших особо, не обойтись, поскольку далее было бы тяжело поддерживать образ капризного неприлично разговорчивого паренька. Даже сейчас Фишай ощущал какую-то недосказанность, повисшую в воздухе. Она была почти осязаемой, пахла зрелым виноградом и не пускала мага с кузнецом более чем на два шага друг от друга. А виной всему волки.
- А знаешь, что я тебе скажу прямо вот сейчас? - широко и лучезарно улыбнулся Эл. - У меня уже совсем не болит нога! И опухоль, кажется, спала! Наконец-то мои маленькие беленькие ножки снова обрели свою идеальную форму и былую красоту. И, кажется, я даже могу идти самостоятельно.

Курогане с сомнением покачал головой. Впрочем, кто их, магов, знает - может, они и восстанавливаются в разы быстрее. Осторожно поставил Элберта на землю, придержал за плечи - ну а вдруг как свалится? - и забыл отодвинуться, поймав улыбку. Безмятежная, светлая, радостная, - она словно полоснула острым уголком под ребро. Лучше бы её не было, такой вот. Лучше бы одна из его вечных забавных гримасок, к ним Курогане привык. А вот такую улыбку он запомнил - во время драки, на напряжённом лице, подсвеченную голубоватым дрожащим огоньком. Плечи под пальцами не желали расслабляться. Неожиданно захотелось дёрнуть на себя этого дурацкого паяца, который умел слишком хорошо сражаться и слишком пристально смотреть, схватить покрепче и рвануть обратно не разбирая дороги....
....Гленда залилась звонким лаем, прыгая, мотая хвостом, оставляя грязные радостные следы лап на штанах. И Курогане отпустил Элберта.

- Чертов кузнец! Ты мне синяков понаставил, ай-яй! У меня же кожа очень чувствительная, они теперь неделю будут сходить - и никакие мази не помогут! Проверено на собственном печальном опыте, да. Мужлан, - Элберт возмущался, осторожно ступая по дороге и не глядя на бесстыжего кузнеца, который, как ни в чем не бывало, забавлялся с собакой. - Так нет бы еще какие-нибудь боевые раны или напоминание о жаркой страсти! Неееет, следы от холодных беспощадных рук неотесанного кузнеца будут мозолить мне глаза в зеркале каждый день на протяжении как минимум недели! Безобразие какое!
Проблема определенно имела место быть. Фишай еще не чувствовал уверенности в ногах, а голова неприятно кружилась (давали о себе знать бессонная ночь и недавняя схватка).
- Ну что ты стоишь и смотришь на меня, чурбан ты бесчувственный? Ах, ты даже не смотришь на меня! Какая-то собака тебе дороже меня? Так и знал! Все вы, мужики, одинаковые...Сначала на руках носят, а потом бросают посреди дороги ради какой-нибудь шавки....
На этих словах Элберт особенно неловко шагнул, конечно же, оступился....

...был пойман крепкой рукой за шиворот, и тотчас развёрнут носом к носу мрачного кузнеца.
- Рано тебе ходить, придурок, - брови сошлись у переносицы ещё сильнее, - Я не знаю, зачем тебе это нужно - изображать склочную бабу и скудоумного модника. Это твоя блажь, - рука сжалась на запястье чуть сильнее, - но я тебя уже видел настоящим. И помню.
На этом кузнец замолчал, и поднял мага на руки - на это раз перед собой.
Слишком неестественно, слишком натянуто. Это нужно было прекратить. Курогане давно заметил, что жаловавшийся на всё подряд маг даже не замечает настоящих ссадин. Что Элберт говорит любую чепуху, лишь бы не молчать и не давать повиснуть тишине. Что даже сквозь капризные нотки сквозит усталость и напряжение. Хватит. Защищаться хватит. Он сам его защитит.

Маг замер, умолк и бросил на Курогане хмурый взгляд, полный решимости. Не верил

Королевский дворец. Окрестности. Главные Ворота