Отправлено: 10.04.08 21:30. Заголовок: Творчество по игре-2

Продолжение околоигрового творчества, которое в одну тему уже не влезает.
Господа, я вами горжусь!

 Отправлено: 30.04.08 23:24. Заголовок: Они жили в небольшом..

Они жили в небольшом доме неподалеку от Звонкой Рощи, прозванной так за обилие ручьев, не нуждаясь, кажется, ни в чьей помощи. Некоторые девушки беспокоились, сможет ли со всем справиться одинокая беременная женщина, от губернатора приходили люди, предлагали помощь по дому – не из-под палки, просто из желания помочь молодой вдове – такие несчастья не были редкостью и многие знали, сколь необходима может быть поддержка. Женщина неизменно отвечала, что со всем справляется, ведь у нее есть замечательная маленькая помощница, и с улыбкой гладила по голове свою спутницу. Сиротка корчила рожицы, но не спорила.
Она и впрямь сама ходила на рынок и к колодцу и, кажется, все у них в хозяйстве шло ладно.
Женщина же редко покидала свой дом, в основном посещая храм Нефрита. Люди шептались, но не злословили – каждый по-своему переживает свое горе. Женщина переехала в городок после смерти мужа и сейчас жила на деньги, оставленные им.
- Ничего, вот родиться дитенок, подрастет, вот тогда-то и придет она в себя, - уверенно говорила жена управляющего. – Тогда-то и по городу нагуляется…
С ней соглашались. Случались вещи важные – где-то неподалеку случилась столкновение каких-то войск, городская стража поймала небольшую банду разбойников, не дававшим покоя путешественникам. Кроме того, близился Большой Фестиваль. Город весь посвятил себя подготовке к празднику еще за три месяца до него.
До фестиваля оставалось шесть недель. До предполагаемого времени родов – девять.
В город вернулся главный жрец здешнего храма Нефрита. Не маленького, кстати, храма, религиозного центра округа. Тот выслушал новости, произошедшие во время его отсутствия. Где-то через неделю он отправился знакомится с новоселами.
Женщина дружелюбно встретила его у крыльца, проводила в дом. Даже рыжая девочка, расставляя чашки, улыбалась уважительно, не перебивала, потом сидела тихонько. Жрец сел в кресло, взял чашку с горячим чаем, что подала сиротка. На его лице застыло сосредоточенное выражение, сменившееся удивленным, будто он внезапно расслышал что-то странное.
Он нервно поставил чашку на стол.
- Вы ведь знаете? – с напором спросил он.
- О чем вы? – улыбка женщины стала немного натянутой.
- О той неизмеримой магии, что живет внутри вас, – он нахмурился еще больше. – Магии рода магии Нефрита!
- Ну что вы! Я никогда не имела никаких способностей…
Он вскочил, перебивая ее.
- Я не о вас, я о вашем ребенке, - он взволнованно прошелся по комнате. – Такая сила, да еще и в нашем городе, возле нашего храма... Это не может быть совпадением! Всепредчувствующий Нефрит посылает нам…
- Ой, да а вы откуда знаете? – на него сумрачно уставилась девочка, ранее безмолвно сидевшая на подоконнике.
- Ты еще слишком мала, чтобы понимать знаки. Хотя этот настолько явен…
Он повернулся к женщине, выпрямившейся в кресле и обхватившей обеими руками выпирающий живот.
- Я должен перепроверить в Храме. Но я уже почти уверен… Нам послали мессию. Наш город ждет великое будущее, несомненно.
- Погодите…
Но тот ушел. Главный жрец крупного храма, дожидавшийся чего-то грандиозного всю жизнь, не желал ничего слушать.
Они смотрели на прикрытую дверь и молчали.
- Надо было ехать в столицу, - хрипло сказала сиротка. Женщина всхлипнула, девочка приобняла ее за плечи.
На следующий день в городе объявили о великом чуде – близящемся рождении посланника Нефрита. Фестиваль теперь считался посвященным ему.
В городе жрецу, помогавшему всем и во всем, верили. Верили и его пламенной речи, верили его словам. Женщине при встрече низко кланялись. Смотрели восхищенно и испуганно. Просили разрешения коснуться живота.
Та коротко кланялась в ответ, просила обходиться просто. Говорила, что просто сильный маг родится. Ей не верили. Она пряталась дома, совсем перестав показываться. Сиротка, все же вынужденная ходить за покупками, улыбалась зло и ни с кем не разговаривала, только грубила и ехидничала. Время шло. Новость о мессии сообщили соседним храмам.
За три дня до фестиваля прибыли войска. С ним прибыл один из жрецов столичного Высокого Храма Нефрита. Он велел всем собраться на главной площади. Испуганные люди послушно шли. Одной из последних пришла женщина, тяжело переваливаясь с ноги на ногу, поддерживаемая помощницей – шел последний месяц перед родами.
Столичный жрец, доверенный короны, читал речь. О том, что Нефрит не давал никаких знаков о приходе мессии. О том, что подобная ересь непростительна. О том, что скорее всего эта женщина всех дурачит ради своей собственной выгоды.
Жрец, назвавший нерожденного посланником попытался вмешаться. Он говорил о великой силе. Столичный усмехался. А потом махнул рукой. Жреца пробили насквозь пять коротких стрел.
Тогда в целях укрепления авторитета власти любое несогласие весьма строго наказывалось.
Столичный потребовал привести женщину. Люди перед ней расступились. Та вышла, не отрывая глаз от тела жреца.
- Так, значит, это ты утверждаешь, что родишь мессию?
- Нет, - тяжко вздохнул, ответила она, - Мой сын может стать великим магом во славу Нефрита, но не думаю что мессией…
- Поздно лгать и отказываться, когда все города окрест наполнены ложными слухами о посланнике Бога Судьбы, – с презрением бросил столичный.- Уведите ее. Будет суд.
Напуганные судьбою главного жреца, жители в сущности тихого и мирного города не вмешивались. Рыжая выскочила на трибуну.
- Никакая она не лгунья! – закричала она. – Оставьте ее! Никогда она ничего не говорила!
Воины, прибывшие со жрецом из столицы, под руки уводившие женщину в сторону дома главы города, где временно поселились, замешкались. Жрец отмахнулся.
- Уберите эту девчонку. Кто ее родители?
- Я сирота, - ожесточенно зашипела рыжая. Она повернулась к людям, - Вы же знаете, что ее собираются казнить как еретичку и знаете, что она ни в чем не виновата!
Она обежала взглядом лица, отскочила от стрелка, попытавшегося схватить ее за руку.
- Вы сами выбрали ни в чем не повинную беременную женщину, назвали ее невесть кем, а теперь просто отдаете на смерть? На откуп?
Ее стащили. Толпа заволновалась, заговорила. Кто-то вышел вперед, но самый смелый тут же погиб от меча.
Перелом – либо люди отступят, либо затопчут просто массой небольшой отряд столичного жреца.
Но их жрец, заведший эту историю мертв. Женщина – пришелица, совершенно чужая, да еще теперь и обвиненная.
А потом ведь из столицы пришлют войска.
Люди отступились.
Два дня спустя эшафот был собран. Ночью, в начале часа Нефрита, когда должен был начаться фестиваль, подложная мать посланника будет сожжена.
Женщина сидела на груде хвороста, обнимая живот. Она ничего не ждала, ни с кем не прощалась. Исхудавшая, бледная она, казалось, не в силах была испытывать больше отчаянье. Ее охраняли, но она и сама никуда не могла убежать с таким-то бременем.
Толпа потихоньку собиралась. Рыжая сиротка, жившая с ней сидела, весь день поодаль – такая же бледная и измученная.
Столичный жрец вышел на импровизированную трибуну, прочел речь о религии. Объявил приближение часа и начало казни. Двое охранявших ее подняли женщину и повели к столбу.
С лица рыжей исчезла улыбка, которая, казалось, была неизменной частью ее лица – то веселая, то ехидная, то неуверенная, то извиняющаяся, то вежливая, то просительная – но улыбка. Не было оно и испуганным, чего стоило сейчас ожидать. Лицо ее перекосила безумная ярость и ненависть. Кулаки были сжаты, а кожа отчаянно побледнела.
Но этого никто не заметил, кроме испуганной женщины на эшафоте. По ее щекам и так текли слезы страха и отчаянья, но сейчас она замерла, а потом зашлась уже горькими рыданиями.
- Не надо, прошу! – закричала она, будто обращаясь к казнящим ее, но не отрывая взора от рыжей девочки. Та только хмурилась и так же не отводила взгляд. Женщина рыдала.
Девчонка смотрела, как ту привязывают к столбу, как поджигают сыроватые дрова. Не отрываясь, смотрела в гаснущие серые глаза задыхавшейся в дыму. Когда костер начал тухнуть, она отвернулась и ушла, не обращая ни на ликующих, ни на испуганных людей.
Потом спохватились, начали искать «рыжую оборванку, что была с этой тварью», но и следа не обнаружили.
Под утро, когда все в городке, заморенные нелегким днем, уже легли спать, обрушился метеоритный дождь. Полыхающие камни, с огромной скоростью падавшие на землю, быстро погребли под собой этот уютный городок вместе с людьми – с теми, кто придумал себе посланника, но отступился от слова и не защитил его, и с теми, кто убил беспомощную женщину и ее нерожденного ребенка ради утверждения идеи. Выживших в дымящемся котловане не было. Катастрофа практически уничтожила даже память о живших там – ведь все родственники съехались на Большой фестиваль Нефрита, что проводился раз в десять лет и был большим и радостным праздником.

Посреди тихой поляны где-то в северных лесах, вытоптанной неизвестно кем, соткался из воздуха светловолосый мужчина. Огляделся.
- Угощайся, - окликнули его. Он улыбнулся, принял бокал белого вина из рук человека с пронзительно-синими глазами, сидевшего, опершись спиной о дерево. Присел рядом.
- Ты давно меня не приглашал на эту поляну, - Джедайт пригубил вина.
- О. Это философская поляна. А ты сейчас непрерывно чем-то занят, - Нефрит долил себе в бокал еще из зеленой округлой бутыли. Остатки восковой печати были темными и выдавали изрядный возраст вина.
- И мне некогда с тобой поговорить, ты это имеешь в виду? – и сразу, без перехода спросил.
- Неужто ты любил ее, ветреный бог?
Нефрит откинулся назад, лег на спину, подложив руки под голову. Помолчал, глядя в звездное небо. Не глядя на Джедайта, улыбнулся как-то беспомощно, уязвимо.
- Будь я человеком или даже волшебным духом, а не богом… умер бы вместе с ней.
Джедайт лег на бок в высокую траву, беззвучно усмехнулся:
- Или спас бы ее.
- Или спас бы ее, - эхом отозвался Нефрит, но потом невесело продолжил. – Не думаю. Я… Мне не было дано ее защитить. Выбор должны были делать остальные. Мы с ней выбрали давно. И проиграли. Так что – умер бы…
- Но ты бог, - Джедайт по-своему вел беседу, не разговаривая практически сам, а лишь направляя ее путь. – В твоих силах было повернуть ход событий как угодно тебе, стоило лишь покинуть эту твою оболочку и использовать свои нормальные силы. Не говори, что что-то бы тебе помешало…
Нефрит повернулся к нему. Лицо бога Иллюзий было безмятежно, в глазах сквозил лишь интерес к разговору. Он редко говорил то, что думал, и столь же редко говорил необдуманно. Возможно, кого-то беспокоила подобная скрытность, но не Нефрита. Тот был равнодушен к отгадыванию загадок и желанию познать всех и вся. Смертных он и так видел насквозь, а богов… В этих отношениях он полагался ни на логику и разум, а на ощущения. Отказавшись от попыток постигнуть, он просто полагался на интуицию – а кому как не богу судьбы на нее полагаться? – и редко ошибался в предвиденьях поступков и настроения Джедайта. Нет, он не читал его как раскрытую книгу, да и не мог бы – их природа была разная, у каждого находились такие аспекты жизни и формы существования, что не могут быть постигнуты даже иной божественной сущностью, но то понимание, что можно назвать дружбой было. Просто оно зиждилось не на том, что Нефрит знает, а на том, что он ощущает.
А потому он не стал искать подвоха, пусть даже и полагая, что его ответ Джедайту известен:
- В моих силах. Но не в моих правах, - ответил он. – Не знаю, чтобы случилось, уничтожь я всех пришедших с войной. Возможно, ничего бы и не случилось. Но это противоречило бы ранее принятому решению. Должен был родиться не всеми почитаемый будущий главный жрец, полубог в глазах верующих, а сильнейший свободный маг, что заботился бы о матери и нес бы искусство магии людям. Мой сын. Может он бы и стал жрецом. Но по собственному выбору. Именно эту свободу выбора мы с ней пытались выгадать у судьбы и подарить ему.
Нефрит не называл не имени погибшей, ни имени сына – а ведь они уже решили, как назовут его.
- Вмешайся я… Это было бы нарушением данного слова. Что недостойно бога. Просто недостойно меня.
Он невесело рассмеялся, впрочем, без горечи, скорее с легким оттенком грусти.
- Да и стоит ли нарушать слово, данное мирозданию?
- Возможно, стоит попробовать. Более того, придется рано или поздно, - Джедайт растянулся рядом с ним на траве, поглядел в небо. Прищурился. – Ты позаботился об их душах?
Нефрит указал пальцем в сторону востока, невысоко от земли. Там можно было разглядеть неяркую ниточку новорожденного созвездия.
- Я еще не придумал имени…
- Это она? А мальчик?
- Над душами нерожденых я не властен, - он задумался. – А может, никто не властен. Впрочем, я полагаю, она найдет новое воплощение, эта уже появившаяся, но не успевшая пожить душа. И станет могущественнейшим волшебником. Или волшебницей.
Он улыбнулся.
Джедайт улыбнулся тоже, несколько отстраненно. Но Нефрит знал, что если он не найдет эту душу, своего ребенка, сам, то однажды странное видение, чуть отдающее весенним ветром, с которым у него ассоциировался бог Иллюзий, натолкнет его на нее.
- А небо сегодня прекрасно, - Нефрит сел, не отрывая от звезд взгляда. Бокал тихо тренькнул, ударяясь о землю.
Джедайт поймал на ладонь золотистую искру из паривших в воздухе – все, что осталось от высокого мужчины с мечтательной улыбкой.
- Всегда смотришь в небо, да? Никогда не опуская глаз… - пробормотал он себе под нос. Джедайт задумался, чему-то усмехнулся. Неторопливо допил вино.
Поляна и вовсе опустела.


Скрытый текст

Убейте меня Х.х Понятию не имею, когда происходит действие - может, при Базальт, может, раньше...

Update Отредактировано чуток (стиль, запятые). Хотя, конечно, своеобразие все равно отстояла...)

 Отправлено: 30.04.08 23:37. Заголовок: *молча страдает* :s..

*молча страдает*

 Отправлено: 30.04.08 23:38. Заголовок: Родонит молча пьет в..

Родонит молча пьет вино. Молча смотрит в небо вместе с Нефритом. Молча укутывает обоих ласковыми тенями.

 Отправлено: 30.04.08 23:39. Заголовок: Джедайт и Алмаз не с..

Джедайт и Алмаз не сговариваясь молча переживают прочитанное. Пожалуй, я тоже ничего не скажу. Кроме того, что убивать не будем. Смотри в небо.

 Отправлено: 01.05.08 00:11. Заголовок: :sm11: :sm11: :sm..

*сам страдает*
Фирька обещал продолжить...
Чтоб без точки

 Отправлено: 01.05.08 14:32. Заголовок: *Грустно смотрит на ..

*Грустно смотрит на небо вместе с остальными*

 Отправлено: 01.05.08 16:17. Заголовок: Родонит, :sm11: :s..

Родонит,

Надеюсь, он их найдёт. В новом воплощении.

 Отправлено: 01.05.08 16:18. Заголовок: Лазурит пишет: Да ты..

Лазурит пишет:

цитата:

Да ты грозен сегодня, как я посмотрю)))

Ага, способен замурчать до окаваивания)))

 Отправлено: 02.05.08 14:32. Заголовок: Пытался нарисовать а..

Пытался нарисовать аву для Изумруд. Авы не получилось, но что вышло.





А это король Опал, муж королевы Базальт. Правил всего два года.

 Отправлено: 02.05.08 21:07. Заголовок: Рубеус Клево))) А Из..

Рубеус Клево))) А Изумруд на Дзюри похожа))) твоя любовь на всю жизнь, не?)))
Дедушка такой до-обрый...

 Отправлено: 02.05.08 21:25. Заголовок: Кавайная Изя Кавайны..

Кавайная Изя
Кавайный дедушка о_О

 Отправлено: 03.05.08 02:18. Заголовок: ППКС. Из последняя х..

ППКС. Из последняя хороша))
Оффтоп: Дщерь, тебе аватару из нее нарезать?

 Отправлено: 05.05.08 17:23. Заголовок: Дятел... :sm3: ска..

Дятел... сканер немного пожрал цвета, но вот.
Скрытый текст

 Отправлено: 05.05.08 17:32. Заголовок: Так же: Наименее пос..

Так же:
Наименее пострадавший вариант тебя же, из первых трех попыток
Скрытый текст

Харука. Это изначально рисовалось не к этой игре, но в моем представлении Хару, встречающаяся не с Мичи, примерно такая. хариет, это еще и Вам.
Скрытый текст


Мелоди. Оборотни превращаются, ударившись оземь, а она -апереворотом под водой (попросту кувырком)
Скрытый текст

Леди Петсайт. Моя самая первая давняя попытка рисовать по ролевке.
Скрытый текст


раз вешать, то все уже, наверное. Вот.

 Отправлено: 05.05.08 17:33. Заголовок: судя по попыткам теб..

судя по попыткам тебя рисовать (прости, не все выжили) - мое подсознание воспринимает тебя не как гордого орла или упрямого дятла, а скорее как розовую свинку... ну да ладно. (В легком шоке чапает отмечать свой др)

 Отправлено: 05.05.08 17:48. Заголовок: Сапфир , очень мило!..

Сапфир , очень мило! Мне больше всего понравился ДятеЛ!

 Отправлено: 05.05.08 17:50. Заголовок: Сейя Дятел рисовался..

Сейя Дятел рисовался сегодня... самый последний, так сказать))) Опыту набираюсь же... наверное...

 Отправлено: 05.05.08 18:11. Заголовок: Сапфир, однозначно%)..

Сапфир, однозначно%))
Я тебе это как Восходящая звезда говорю

 Отправлено: 05.05.08 18:26. Заголовок: а мне второй (то биш..

а мне второй (то бишь первый) мой вариянт!))

И Мэлоди.
И Хариет - исполнением, хоть и не слишком похожа

 Отправлено: 07.05.08 09:33. Заголовок: Мне из рисунков боль..

Мне из рисунков больше всего Мэлоди нравится

 Отправлено: 08.05.08 13:35. Заголовок: Я даже не знаю, как ..

Я даже не знаю, как оправдать появление этого текста, возникновение которого было спровоцированно совсем не связанными с FL событиями.
Прощальный ангст в исполнении Лазурита

Скрытый текст

О дисгармонии. - Я... ни разу вам не врал, принц!.. Нет, не так. Лазурит вскакивает, делает два шага вперед и говорит, изменив интонацию: - Ни разу. И еще раз, с яростью, сжимая кулаки: - Никогда, принц!.. Мальчик взъерошен, мальчик взмок, мальчик - одни глаза на лице, и побелевшие губы сжаты. Он убеждает - и про себя и вслух, он взмахивает руками; нет ничего важнее, чем уговорить Рубеуса. Лазурит сгибается и хватается за голову. Недостоверность, неестественность собственных слов доставляют ему почти физические мучения. - "Шлялся"? - сдавленно спрашивает он, обхватив себя руками, - "шлялся"?.. Я...вернулся тут же, как только смог! Лазурит разгибается, болезненно прямо держит спину и вытягивает руки по швам. - Я торопился, - лихорадочно объясняет он, опустив взгляд, - Я... Подбородок у мальчика дрожит. Реветь перед принцем нельзя. Это - нечестный прием, и это будет выглядеть как попытка разжалобить. Сейчас принца нет, и Лазурит валится на траву и ревет. Оправдываться тоже нельзя. Как только Лазурит начинает оправдываться, пусть даже он и говорит чистейшую правду, его начинает тошнить от собственных слов. Его тошнит и от себя, и от своих слез, и от дел своих... Если принц не поверил, если принц засомневался - значит, у него есть повод. Внутри у Лазурита, который мечется по траве, кусая губы, есть еще один Лазурит - он спокоен. Он прекрасно понимает, что приступ этот только формально привязан к расспросам Рубеуса о причинах задержки Мельки в провинции. Месяцами обрывая всяческие свои жалобы, мальчик отрезал: это - мелочи. Мать выставила на продажу бабкин дом и прилегающие земли. Она умильно прижимает руки к груди и говорит всем соседям, что потеря столь милых её сердцу мест причиняет ей неимоверные страдания. Но Лазурит помнит - она не была в поместье бабушки с тех пор, как вышла замуж. Он, глядя на мать, понимает, что свои большие, пронзительно голубые, честные глаза получил именно от неё - и в такие моменты осознает, как это просто, как легко будет прокрасться ночью в её спальню и разрезать спящей матери горло (не возникнет ни одной проблемы: она не унаследовала от бабушки и пятой части её силы и чутья) - чтобы завизжала с утра прислуга, которую мать тщательно подбирала, выискивая баб с пустыми оловянными глазами и большими натруженными руками, чтобы гроб обили изнутри розовым бархатом, который так шел покойной, чтобы для приличных похорон шею её деревенские бабки перевязывали платком, чтобы отец, кинув на могилу красную герберу - не пошлые гвоздики, не её любимый цветок, а свой любимый цветок - и привел бы в этот вылизанный и украшенный вязанными салфеточками дом любовницу, которая бы повыбрасывала вещи покойной и выносила бы отцу ребенка, которого он сейчас просит у неё убить еще до рождения - Лазурит выследил эту девчонку за пять часов, за три телепорта, за одно вскрытое письмо... Эта простая и гениальная идея приходит Зорьке в голову раз за разом - с тех пор, как он впервые взял в руки нож. Он знает, что так думать нельзя. Он понимает, что принцу невдомек, о чем думает его юный непоседливый протеже, читая письма из дома, написанные крупным круглым почерком матери. И ему кажется, что, скрывая эти приступы болезненной ненависти, он так же лжив и двуличен, как скорбящая о бабушкином доме мать - и, по сходству, родству и смежности, ненавидит и себя тоже - в том числе и за то, что клялся в детстве ни-ког-да не стать таким же, как она. Это - табу, об этом нельзя думать; и стыдно вспоминать, как резко меняется звонкий, легкий, ласковый Мелька, оказываясь по воле судьбы вне поля зрения Рубеуса. Особенно в армии. Там, где его уже объявили штатным разведчиком и шпионом, можно не прикрываться своей выдуманной сугубо эстетической функцией при его рыжем высочестве. Можно заставить и рядовых, и начальство раз и навсегда уяснить - Лазурит, воспитанник принца, во-первых, может за себя постоять - сколько на его мальчишеской совести показательно надрезанных ушей! - а, во-вторых, не терпит, когда ему перечат и ставят под сомнение достоверность его слов. Это он-то - который боится пропустить хоть одно слово Рубеуса? - Лжец, лжец! - трясется Мелька, сжимая кулаки, до радужных кругов под веками жмуря глаза. Он не Рубеуса уговаривает, мечась по аллее, умоляюще вскидывая руки. Человек, которого ему надо убедить, - это он сам.

 Отправлено: 08.05.08 15:25. Заголовок: Лазурит Молодец, клю..

Лазурит Молодец, клювастый)))))

 Отправлено: 08.05.08 16:38. Заголовок: Почему прощальный? И..

Почему прощальный?
Исправил "подчерк" на почерк))

Здорово. Еще одно о том, что у всех свои демоны, даже если это маленькое и большеглазое существо...

 Отправлено: 08.05.08 16:52. Заголовок: Лазурит, это сильно...

Лазурит, это сильно. Мне очень нравится. Свои демоны действительно есть у всех.
Знаешь, а всё-таки Мелька хороший - переживает, что лжец))

 Отправлено: 12.05.08 19:52. Заголовок: В подарок именнинник..

В подарок именниннику-принцу...

- Ой, он двигается, Яхонт, - Орлик подпрыгнул и, не отводя широко раскрытых глаз от витражного изображения Джедайта над алтарем, дернул Сапфира за рукав.
- Кто двигается? – удивленно спросил Сапфир, отвлекаясь от праздничной службы.
- Джедайт двигается! – пораженный сим фактом Орлик заговорил громче, и на них стали оборачиваться. - Ну нарисованный который. Ой, он мне подмигнул…
- Прошу нас простить, - несколько сконфужено извинился перед окружающими Сапфир. – Он впервые в столичном храме и не слишком… Тихо, не позорь меня, - уже негромко зашипел он на Родонита.
Тот остался равнодушен к требованию, выпрямившись на сиденье, внимательно вглядываясь в витраж и, даже немного возбужденно подпрыгивая. Подумал, зашептал, потянулся щупальцами прозревающего заклятья к витражу. Сапфир прищурился. Джедайт на витраже – размытый светлый образ в ореоле светлых волос, запечатленный в стекле, естественно, и не думал двигаться. Он потряс головой, сердито покосился на Родонита и опять стал внимать службе.
Орлик рядом разочарованно вздохнул – везде ощущалась магия Джедайта и выяснить, кто шутит над ним, Орликом, не представлялось возможным. Сильное – а магию ведь тянуть не надо, она тут повсюду, разлита в звенящем гимнами и молитвами воздухе – заклятье снятия морока уполовинило световой поток, который из-за не слишком яркого солнца создавали отчасти магически, и сорвало треть затейливых украшений, оказавшихся талантливыми иллюзиями. Но видения не прекратились. Джедайт на витраже усмехнулся, подмигнул, а потом показал язык и замер в прежней суровой позе. Озадаченный Родонит хмуро обозрел витраж, поредевшую отделку, обеспокоенных жрецов, решавших, толи оставить все как есть, толи восстанавливать иллюзию и прорычал:
- Тоже мне, экономные. Сквалыги и дармоеды, - и тихо сел обратно. Ругать Джедайта на витраже во время службы было как-то неудобно, так что он отвел душу на жрецах. Сапфир, ушедший мыслями и душой вслед за пением хора, несущего славу Повелителю Снов, внимания на адъютанта не обратил. Родонит сморщил нос и тоже попытался вникнуть, раз уж витражу надоело его тиранить.
После первой части службы Сапфир, по приглашению храма должен был прочесть речь – по городу ходили упорные и повсеместные слухи о благоволении бога к принцу. Сапфир неделю мялся, но согласился, потом столько же писал речь и репетировал ее даже вчера ночью. Уснул прямо за столом, пришлось Родониту его будить и тащить в комнату полусонного.
Яхонт вышел к алтарю, встал за кафедрой на возвышении, откуда читал начало службы главный жрец. Родонит поспешил спрятаться позади кафедры, там присел на ступеньки к ней и слушал, шевеля губами, беззвучно произнося отрепетированные слова. Акустика в храме была прекрасная, но все-таки голос принца не слишком подходил для долгих речей и он через десять минут охрип. Он сделал паузу. Взял подготовленный кубок с водой, торопливо выпил его почти весь, но, уже допивая, неожиданно поперхнулся и закашлялся. Кубок, выпущенный из руки покатился по полу, принц схватился за шею и грудь, восстанавливая дыхание. Обеспокоенный Родонит дернулся к нему, стараясь не высовываться особенно на глаза, стоя на корточках, похлопал по спине. Принц глубоко вздохнул и отмахнулся – надо было продолжать. Публика благосклонно приняла извинения, и благодарственная речь снова зашуршал, зашелестела. Орлик вместе с младшим жрецом, подававшим воду, склонился над опрокинутым кубком.
- Ух ты, - делано-восхищенно протянул он, принюхиваясь. - Превосходный коньяк. А что, у вас тут принято его заместо воды пить?
- Не знаю, - несчастно пробормотал жрец, - Там была вода. Прозрачная!
- Ладно. Только унеси его, что ли, - буркнул Орлик, усаживаясь на место. Странности продолжались. Он прислушался к речи принца, покуда нормальной.
«Вряд ли он стал бы… вряд ли он смог бы, даже, пить коньяк как воду. Плюс запах и цвет…» - он повернул голову и посмотрел на спину Василька. Ему показалось или речь стала эмоциональней?
«Осталось только выяснить, обернулась вода только в кубке или в Яхонте тоже. А так же, что с ним сделает стакан коньяка залпом…Впрочем, скоро узнаем»
- Что за нелепые шутки? – пробормотал он в раздражении.
- И впрямь, это не мой стиль, - согласился с ним едва слышный мягкий шепот над ухом. Родонит свалился со ступенек, закрутил головой так, что лента слетела с хвоста. Но тщетно – никого нет, магии никакой не чувствуется, кроме храмовой. Родонит молча подобрал ленту и сел обратно, уже ни о чем стараясь не думать. Речь принца была долгой, но уже близилась к концу. Со все возрастающим недобрым чувством Орлик отмечал удлиняющиеся паузы, перепады интонации и проскальзывающие слова-паразиты. Но принц держался. И продержался почти до самого конца.
- И мы все благодарны на… нашему… - Сапфир умолк, замешкался, его голос зазвенел, Орлик, согнувшись, чтобы его не было видно из-за кафедры, подкрался. Сапфир продолжил звонко, - Любимому богу и покровителю…
Он осекся, повторил ломающимся голосом «Лю…любимому богу и покровителю…» и разрыдался. В зале, проникнувшись, тоже захлюпали носом. Старшие жрецы решали, умиляться им юношеской привязанности или ужасаться несдержанности младшего принца.
Орлик тем временем стащил подвывающего «Я его так люблю и уважаюууу, а он..он…» принца под кафедру и отволок прочь.
Принц самозабвенно ревел. Главный жрец взошел на кафедру и начал вторую часть службы. Родонит тряс Сапфира за плечи, легонько хлопал по щекам и требовал от поспешивших к ним лекарей, чтобы привели его в порядок, ибо подсунули невесть что.
Общими усилиями через час, когда вторая часть песнопений завершалась, Яхонт был уже более-менее трезв и вменяем и с крайне расстроенным видом держался за голову.
На заключительных нотах гимна неожиданно ярко воссияло солнце, затмевая даже ранее содранную Орликом волшебную подсветку. Зал временно ослеп, но обрадовался, воспринимая это как милость Джедайта.
- Проклятье, - вздохнул Родонит, когда свет потух. Видимо, он твердо решил остаться далее невозмутимым.
- Что? Опять подмигивает? – уныло вопросил принц.
- Нет, милость являет, - уточнил адъютант, жестом требую у младшего жреца веревку. Тот пантомимы не уловил. – Веревку принеси, говорю! Подлинней… О, нам же сейчас на люди выходить.
Жрец ушел, Сапфир с подозрением уставился на Родонита.
- Так это… - тут он и сам заметил, что начал светится веселым голубоватым светом, аки фонарик магический.
- А веревка зачем? – несчастно прошептал он.
- Встань, - скомандовал Орлик, забирая из рук жреца тонкую шелковую веревку. Яхонт встал. И тут же, не удержавшись полетел вниз, но не упал, а повис, барахтаясь в воздухе.
- Спокойно, - Родонит обвязал его поперек талии веревкой. Принц парил под углом к земле, но близко к вертикали, ноги болтались где-то в двадцати сантиметрах от пола.
- Левитация, - восхитился он. – Столько сил на нее надо, а тут пари себе и пари… Только я управлять ей не могу.
- Зато я могу, Василек на веревочке, - ухмыльнулся адъютант и потянул нить на себя. Принц поплыл к нему по воздуху.
- Надо срочно сматываться, - решил болтающийся принц, - Здесь есть задний выход?
- Все выходы только в том конце зала, - с благоговением в голосе отозвался их помощник, взирая на божественное чудо.
- Просочимся вдоль стены, - Родонит указал на залитый солнцем западный проход. Они натянули на себя морок невидимости и осторожно двинулись вдоль светлой стены – свечение принца было скрыть гораздо сложней, нежели их тени.
- Жалко службу покидать, - вздохнул принц.
- Могу тебя оставить, - буркнул адъютант. Таща его на веревочке по проходу.
Ровно в тот момент, когда они поднялись – зал был устроен по принципу амфитеатра и немного уходил даже вглубь холма – до середины, как внешний свет исчез. Видимо, солнце закрыла очень уж плотная туча.
Тут же открылся, что где-то в зале есть источник все крепчавшего голубого света. Напряженных взглядов их заклинание не вынесло и стыдливо рассеялось. Люди оборачивались.
- Ой, смотрите, он светится! – удивленно крикнул чей-то детский голос. Родонит спрятался за принцем, чтобы не было видно веревочки, Сапфир улыбнулся и помахал рукой.
- Всевидящий Джедайт проявил внимание к речи принца, - голосом, которому не хватало торжественности, произнес чтец, пытаясь унять тик. Служба превращалась в балаган.
Жрецы возобновили пение, пришедшие на службу постепенно вернулись к молитве, все еще иногда оглядываясь.
Родонит медленно на буксире повел принца к выходу. На сей раз без происшествий.
Стоило им покинуть зал и выйти к широкой лестнице из голубоватого мрамора, ведущей вниз к гардеробу, мирским помещения и выходу, как свечение прекратилось, и ноги Сапфира мягко коснулись пола, он, не удержавшись от неожиданности, шлепнулся на ковровую дорожку и ойкнул. Рядом по огромной двойной двери зала сполз Родонит. Принц освободился от веревки, кинул ее адъютанту и прислушался – служба была слышна и здесь.
- Дослушаем, - решил он. Орлик кивнул, сматывая веревку. Они молча сидели в покое, ловя приглушенные звуки пения, каждый молча гадал, что еще подкинет им сегодняшний день.
Начинавшаяся в девять служба длилась до часу, после чего всех приглашали в банкетный зал и религиозное собрание, фактически, превращалось в светское – на банкете присутствовали, естественно, не все, а лишь специальные гости храма, в число коих входили многие аристократы, главы провинциальных храмов, некоторые известные деятели церкви Джедайта. В этом году почетным гостем был принц Сапфир, Родонит же притащился как его незаменимый помощник и намеревался тем же образом попасть на банкет – во-первых, мало ли что, а, во-вторых, есть уже хотелось сильно.
Они поспешили вниз по лестнице, прежде чем кто-либо успел выйти из зала – негоже принцу, как нашкодившему школьнику сидеть под дверью.
В просторном холле внизу лестницы, в центре, стоял огромный ступенчатый фонтан, украшенный диковинными рыбами и птицами из отполированных отделочных камней. Орлик присел на его бортик, поболтал ногами.
- А фонтан тут зачем? Мне казалось, что вода это, скорее, область сил Кунсайта.
Он низко наклонился, вглядываясь в прозрачные струи. Сразу захотелось окунуться головой, почувствовать на щеках струящуюся прохладу, хотя жарко в мраморном помещении ранней весной совершенно не было.
- Все в этом мире взаимосвязано, - глубокомысленно пропел Яхонт, вставая рядом, - Но в данном конкретном случае это аллегория-воззвание к остальным трем богам, говорящая о неделимости культа. Вода это Кунсайт, звери это Нефрит, вольные птицы и завитки, символизирующие ветер это Зойсайт.
- Ага…
Момент, когда прозрачные струи воды окрасились розовым, они оба пропустили. Яхонт попятился. С недоверием взирая на темно-красную жидкость. Орлик принюхался, зачерпнул. Поколебавшись, попробовал.
- Компот, - вынес он вердикт. – Очень сладкий и с какими-то травами и специями, но компот.
- Ну его, - принц, не слишком успокоенный, двинулся к банкетному залу, - Кто его знает, какие там травы да специи…
- Ну, корица есть… - задумался Родонит, поднимаясь с бортика, - гвоздика, фенхель, тархун, барбарис… Зачем в компоте барбарис?!
- Неважно. Наверняка всего ты не угадаешь.
По краям фонтана потихоньку скапливались воздушные пузырьки, но на это пока не обратили внимания ни принц со своим адъютантом, ни жрецы, ни гости, что шли либо в банкетный зал, либо к выходу.
Обед прошел относительно спокойно – принц вел беседы, знакомился с новыми людьми – из тех, кто не бывает при дворе, однако сохраняет некоторое влияние на умы, Орлик увлекся изучением религиозной кулинарии – ел, в буквальном смысле вынюхивал, мучил жрецов вне зависимости от ранга – кто под руку подвернется. Не желая портить вечер, его не погнали, а позвали повара и уже с ним порядка часа неуемный адъютант изучал блюда обсуждал достоинства и недостатки и выведывал технику приготовления.
Потихоньку гости начали собираться, открылись двери в холл и тут же с ойканьем закрылись – но через них успело влететь с пару десятков пузырей, напоминавших мыльных, но разноцветных, хоть и прозрачных. Они плыли и лопались, распространяя сладкий травянисто-фруктовый запах, и оставляя вместо себя иллюзорных бабочек, разных видов, размеров и цветов.
Яхонт и Орлик переглянулись и поспешили к дверям, где любопытствующие осторожно выходили в холл. Магии, кроме храмовой опять не чувствовалось. Холл, весь, до самых пятнадцатиметровых потолков был заполнен этими пузырями и бабочками, не слишком, правда, густо – позволяя дышать и двигаться.
Женщина в костюме верховной жрицы храма столицы Нибельгейма кончиком пальца лопнула пузырь. На ее руку опустилась появившаяся бабочка, и женщина радостно засмеялась. Эхом послышался чей-то мужской хохот.
- Да. – протянул Орлик, глядя на сияющее в лучах дневного солнца разноцветное великолепие, - Такие красивые и… забавные?
- Смешные, я бы сказал, - улыбнулся принц и захихикал. Адъютант тоже засмеялся, сначала тихо, потом весело и радостно, а потом они оба уже откровенно захохотали. Заржали прямо-таки.
Все выходившие из зала сначала изумленно оглядывались, а потом присоединялись к общему веселью. Лишь минут через пятнадцать, начиная икать от смеха, но не в силах остановится, люди заподозрили неладное.
- Запах… Что это за… ха-ха… травы? – спохватилась та самая жрица, засмеявшаяся первой.
- Двери! Откройте, - Сапфир зашелся в очередном приступе смеха, но совладал с собой, - Откройте главные двери!
В холодное время года Большие Ворота Храма – две инкрустированные жадеитом, лазуритом, серебром и сердоликом створки пять метров высотой закрывались, чтобы не выпускать тепло, а люди заходили через маленькие дверки, специально для этого проделанные в Воротах. Сейчас же их распахнули, даже не вручную, как положено, а заклинанием и люди поторопились на выход, выбегая в облаке пузырей и бабочек, тут же устремившихся к небу. На свежем воздухе смех затих и люди в радужной тени воспаривших пузырей пытались отдышаться и вернуть себе приличествующее достоинство.
- Ничего себе компотик, - пробурчал принц, потирая разболевшиеся от такого смеха мышцы живота.
- Надеюсь, что на этом все, - разглядывая плывущие в небе пузыри, отозвался его адъютант, - Служба-то закончена.
Но он ошибался. Откуда-то из-за храма вынырнула огромная крылатая тень, пронеслась сквозь облако пузырей – бабочки бросились врассыпную – и сделала круг над площадью перед храмом.
- Настоящий?! – испуганно вскинулся Родонит, всеми доступными способами прощупывая черного дракона, с хищным видом кружившего над ними. Кто-то не стал рисковать, рассчитывая на иллюзорность монстра, и вот уже в него летят боевые, разрушающие и подчиняющие заклинания. Яхонт, судя по его виду, уже рассчитывал урон городу, который может нанести полулегендарное магически практически неуязвимое агрессивное животное, которое всеми магическими чувствами ощущалось как настоящее, хотя было неясно откуда. Впрочем, в свете предыдущих сегодняшних событий, возможно, это просто умело скрытая за фоном магии храма иллюзия. Скорее всего, да…
Дракон меж тем выпустил вниз струю пламени, к счастью, не доставшему до людей и поднялся выше. Остановил кружение, хлопая крыльями, повис на месте, вглядываясь в горизонт и, будто что-то заметив неожиданно устремился вперед.
Навстречу ему из облаков соткался белый рыцарь на кое и в полном вооружении, чуть подсвеченный розовым и голубым и, наклонив копье, пришпорил коня. От такого поворота событий почтеннейшая публика замерла. Рыцарь щитом отвел струю пламени и с размаху вонзил копье в дракона. Животное, секунду назад казавшееся из плоти и крови, изогнулось и рассыпалось все теми же пузырями. Конь победно встал на дыбы и рыцарь направился к огромной облачной башне, где-то над городом – чтобы увидеть ее у храма Джедайта, не было необходимости сильно задирать голову.
Из окна башни – не очень-то по меркам рыцаря высокой – выглянуло девичье личико. Облака как-то ненавязчиво осветились так, что все было четко и ясно.
- Это же легенда о Славном Рыцаре Александрите!
- Она всегда мне нравилась, - пробормотал Родонит, расстилая свой плащ на холодный ступенях и усаживаясь на него.
- А мне нет… Неправдоподобная, - категорично отозвался принц, но, тем не менее, сел рядом, собираясь понаблюдать за жизнью невероятно везучего – или же невезучего – на приключения рыцаря Александрита, который, чем бы не занимался всегда попадал в запутанную историю.
Самым зрелищным оказался облачно-водный бой двух огромных парусных кораблей, на один из которых нелегкая занесла Александрита гребцом, после того как подлый соперник его оглушил во сне.
- Веселые же у Джедайта службы… - заметил Орлик, когда они, ежась от холода в лучах вечернего еще слабого весеннего солнца шли к низу холма, на котором был построен храм – было хорошим тоном телепортироваться с предназначенных для этого площадок. Хоть и неясно, зачем. Видимо, чтобы иметь возможность или предлог с кем-нибудь нужным пройтись. – В следующем году возьми меня с собой опять. Какое сегодня число? Чтоб записать…
- Они каждый год в разное время идут, - уточнил принц, потирая ладони. – Сначала у Кунсайта служба – проводы зимы, это они по первому таянью снегов день высчитывают. Через двенадцать дней Джедайта служба – праздник весны, потом через восемь еще – Нефрита – начало пахоты, а последней, через две недели – Зойсайта – зов лета. Но снега в разное время тают, год на год не приходится, так что сегодня первого апреля, а в том году, может, двадцатого. Или тридцатого марта, как повезет…